So long, and thanks for all the fish
Я нашла у себя штуку. Я помню, что там задумывалось, как обычно, что-то глобальное и запутанное, при этом рассчитанное максимум на миди... Но я вообще не помню деталей. Совсем. Люди... Я с кем-нибудь делилась мыслями на тему этой идеи, а?
Прочитать1
Когда пятеро вооруженных представителей правопорядка вынесли дверь, Джон уже почти не чувствовал боли.
Если тебе один за другим, и тем более, если несколько сразу, наносят удары по голове, ты, рано или поздно (скорее, рано), начинаешь терять чувствительность. Обычно, сначала отказывает слух, потом зрение – перед глазами плывет от головокружения, а иногда просто слишком много слез и крови. Болевые центры отключаются в двух случаях: когда слишком сильно превышен болевой порог, или когда удачно попадают в нужную часть черепа. Второй вариант может показаться более привлекательным, но, честно говоря, бить по голове – крайне вредно для здоровья, еще вреднее – бить по определенным ее участкам. Так что, можно сказать, что Джону повезло, он просто начал терять сознание от болевого шока.
Если бы Джон мог в тот момент думать, наверняка он задался бы вопросом, почему его продолжают бить, ведь он уже достаточно давно перестал сопротивляться. Изначально бессмысленно и, в общем-то, сложно сопротивляться, когда руки связаны, а нога, кажется, все-таки сломана. Здравый смысл, на то он и здравый, подсказывает сдаться, но инстинкты. Инстинкты Джона подвели, заставив вырываться, кусаться и рычать. А потом, когда потянув за хвост и уперев лицом в пол, его взяли сзади, Джон заскулил.
Группа захвата сработала быстро, Джону даже показалось, что всех, кто был в помещении, и его тоже, просто перестреляли. Он с запозданием понял, что мишенью банально оказался потолок, что ему что-то вкололи в плечо, и что людей в группе не пятеро, а шестеро. От того, который нависал над самым его ухом, и шептал что-то, почти не пахло.
Поэтому Джон его не сразу почувствовал и во второй раз, когда разлепив глаза и отлепив язык от неба, выбрался из-под провонявшего брезента и наткнулся на пристальный взгляд.
- Без резких движений. Сведет мышцы, а это не очень приятно, особенно если руки связаны.
Джон дернулся и помимо острой и резкой боли в шее и спине почувствовал на запястьях колючую веревку.
- Я собираюсь тебя развязать и надеюсь, что ты не откусишь мне руку.
Незнакомец двигался очень медленно и осторожно, но страха в нем Джон не почувствовал. Этот странный человек вообще не имел запаха. Пахли его одежда, обувь, мыло, шампунь, грязь на подошвах, но только не сам человек.
Металлический лязг заставил Джона невольно дернуться, снова инстинкты. Нож в руках незнакомца, когда сам ты обездвижен, – это в первую очередь опасность.
- Успокоился? А теперь не дергайся, нож острый, - все такой же спокойный и ровный голос. Этот человек ведь должен был понимать, что Джон способен свернуть ему шею. Конечно, он не собирался этого делать, по крайней мере, не сразу, но знать это мог только сам Джон.
Ощущение крови, хлынувшей по венам к затекшим ладоням, возможность удобно расположить покалеченную (все-таки не перелом, вероятно, трещина) ногу и почесать щеку, соскребая засохшую кровь – простые радости, такие восхитительные и прекрасные.
- Не за что, - человек усмехнулся, заставив Джона усмирить свой красноречиво виляющий хвост, и, разумно отойдя на предположительно безопасное расстояние, присел на деревянный стол.
- Ты ничем не пахнешь, - негромко и сипло сказал, наконец, Джон.
- Отличная наблюдательность, - человек достал из бумажного пакета бутылку с водой и бросил ее Джону.
- Почему ты не пахнешь? – вода была с сильным привкусом железа.
- Ответ очевиден, подумай.
Джон зло сощурился, каким бы очевидным не был нужный ему ответ, он хотел получить его простым способом – задав вопрос.
- Это маскировка, Джон. Чтобы такие как ты не могли меня почувствовать, запомнить, узнать и найти.
- Для чего?
- Я слишком ценен.
Джон брезгливо фыркнул и отвернулся.
- О, поверь, я не преувеличиваю. В конце концов, без моей помощи тебя бы прикончили до того, как этот притон успели бы вычислить идиоты, работающие в полиции.
- Я, наверное, должен сказать спасибо?
- Как хочешь.
- Ладно, спасибо. Ты тоже что-то от меня хочешь, раз вернулся.
- Отличный вывод. Ты ведь тоже имеешь ценность. Полукровки были выведены специально для военных действий. Ты в курсе, что таких, как ты, Джон, больше не осталось? Война закончилась, и вас отправили на утилизацию за ненадобностью.
- Откуда ты знаешь?
- Я говорил о своей ценности? Знаешь, что сейчас дороже всего? Информация. Еще дороже люди, владеющие информацией. Но самые ценные те, кто может информацию добывать.
- Ты из меня информацию собираешься выбивать? Зря в таком случае развязал.
- Как долго они трахали тебя, Джон?
Повисшее молчание было таким же мерзким, как прозвучавший вопрос. Джон смотрел с неприкрытой злобой и отвращением и в глазах человека видел не участие, не насмешку, но как будто понимание.
- Ты ведь больше собака, чем волк. Эти тупицы изображали альфа-самцов, как изобретательно. Они никогда бы не додумались до простейших вещей, хотя, вряд ли они вообще преследовали какую-то цель кроме непосредственно процесса, - человек брезгливо скривился и достал из пакета сэндвич с беконом, его запах уже давно не давал Джону покоя.
- А ты собираешься меня прикармливать?
Человек улыбнулся и бросил Джону сверток.
- Успокойся, мне не нужна информация, все что нужно, я уже знаю. И я не собираюсь добиваться от тебя любви и преданности, если что, это мне тоже не нужно.
- А что тогда? – сэндвичем Джон не побрезговал, собака, волк, в первую очередь он был разумным существом, осознающим крайнюю потребность в пище.
- Охрана. Сторож, умеющий убивать.
- И не задающий лишних вопросов?
- Этого я не говорил.
- Купи себе добермана.
- Я уже сказал, мне не нужна собачья привязанность. Я даю тебе крышу над головой, ты сопровождаешь меня, когда в этом есть необходимость. Договор равноправных сторон, отказываться…
- Хорошо.
- Оу, - удивление в голосе и слабое замешательство на лице человека вызвали в Джоне внутреннее ликование.
- Что, у тебя приготовлена бонусная программа?
- Можно и так сказать.
Теперь усмехнулся Джон, но очень быстро настороженность и подозрительность вернули и укрепили позиции.
- Ты меня накачал.
Человек пожал плечами.
- На случай, если ты не согласился бы сразу.
Джон зарычал, почувствовав, как резко тяжелеет голова, и начинают подгибаться ноги. Он до тошноты не любил это чувство, когда время то ли замедляется, то ли ускоряется. Но Джон был рад, что потерял сознание до соприкосновения с полом.
- Тяжелее, чем я думал… - над самым ухом. Значит, он все еще был в сознании, раз слышал. Его удерживали от падения и крепко прижимали.
Джон снова втянул воздух, в отчаянной попытке почувствовать. Но, нет, даже так близко – совсем никакого запаха.
2
В комнате было темно, настолько темно, что даже через несколько минут упорного вглядывания в темноту, ясности зрения не прибавлялось совершенно. Сначала Джону показалось, что он заперт, если не в гробу под двухметровым слоем земли, то в каком-то герметичном ящике. После того, как он буквально скатился с кровати и на ощупь добрался до двери, количество вопросов только возросло.
- Безопаснее для тебя и окружающих предметов будет, если ты вернешься в постель до восстановления зрения, - это был ответ на большинство вопросов. Джон опасливо замер, крепко сжимая в руках дверную ручку, но хвост выдал его радость теперь уже знакомому голосу.
- Шкаф открывается наружу, как обычно принято открываться шкафам, - добавил голос, и Джон, недовольно скрипнув зубами, оттолкнулся от двери и все так же на ощупь двинулся обратно.
Приближение человека он почувствовал за мгновение до того, как, опять же, уже знакомые руки обхватили его за плечи и посадили на кровать.
- Глухота – это тоже побочный эффект? – рыкнул он, неосознанно пытаясь смотреть собеседнику в глаза.
- Нет, - теперь голос звучал несколько рассеянно, - это последствия сотрясения. И я бы на твоем месте не стал злоупотреблять физической активностью. Перелома нет, но ты, как врач, должен понимать необходимость восстановительного отдыха для своей ноги.
- Врач. Тебя тоже по голове били, да?
- Станешь отрицать?
- Мы не можем иметь профессий.
- Ты избегаешь прямого ответа.
Прочитать1
Когда пятеро вооруженных представителей правопорядка вынесли дверь, Джон уже почти не чувствовал боли.
Если тебе один за другим, и тем более, если несколько сразу, наносят удары по голове, ты, рано или поздно (скорее, рано), начинаешь терять чувствительность. Обычно, сначала отказывает слух, потом зрение – перед глазами плывет от головокружения, а иногда просто слишком много слез и крови. Болевые центры отключаются в двух случаях: когда слишком сильно превышен болевой порог, или когда удачно попадают в нужную часть черепа. Второй вариант может показаться более привлекательным, но, честно говоря, бить по голове – крайне вредно для здоровья, еще вреднее – бить по определенным ее участкам. Так что, можно сказать, что Джону повезло, он просто начал терять сознание от болевого шока.
Если бы Джон мог в тот момент думать, наверняка он задался бы вопросом, почему его продолжают бить, ведь он уже достаточно давно перестал сопротивляться. Изначально бессмысленно и, в общем-то, сложно сопротивляться, когда руки связаны, а нога, кажется, все-таки сломана. Здравый смысл, на то он и здравый, подсказывает сдаться, но инстинкты. Инстинкты Джона подвели, заставив вырываться, кусаться и рычать. А потом, когда потянув за хвост и уперев лицом в пол, его взяли сзади, Джон заскулил.
Группа захвата сработала быстро, Джону даже показалось, что всех, кто был в помещении, и его тоже, просто перестреляли. Он с запозданием понял, что мишенью банально оказался потолок, что ему что-то вкололи в плечо, и что людей в группе не пятеро, а шестеро. От того, который нависал над самым его ухом, и шептал что-то, почти не пахло.
Поэтому Джон его не сразу почувствовал и во второй раз, когда разлепив глаза и отлепив язык от неба, выбрался из-под провонявшего брезента и наткнулся на пристальный взгляд.
- Без резких движений. Сведет мышцы, а это не очень приятно, особенно если руки связаны.
Джон дернулся и помимо острой и резкой боли в шее и спине почувствовал на запястьях колючую веревку.
- Я собираюсь тебя развязать и надеюсь, что ты не откусишь мне руку.
Незнакомец двигался очень медленно и осторожно, но страха в нем Джон не почувствовал. Этот странный человек вообще не имел запаха. Пахли его одежда, обувь, мыло, шампунь, грязь на подошвах, но только не сам человек.
Металлический лязг заставил Джона невольно дернуться, снова инстинкты. Нож в руках незнакомца, когда сам ты обездвижен, – это в первую очередь опасность.
- Успокоился? А теперь не дергайся, нож острый, - все такой же спокойный и ровный голос. Этот человек ведь должен был понимать, что Джон способен свернуть ему шею. Конечно, он не собирался этого делать, по крайней мере, не сразу, но знать это мог только сам Джон.
Ощущение крови, хлынувшей по венам к затекшим ладоням, возможность удобно расположить покалеченную (все-таки не перелом, вероятно, трещина) ногу и почесать щеку, соскребая засохшую кровь – простые радости, такие восхитительные и прекрасные.
- Не за что, - человек усмехнулся, заставив Джона усмирить свой красноречиво виляющий хвост, и, разумно отойдя на предположительно безопасное расстояние, присел на деревянный стол.
- Ты ничем не пахнешь, - негромко и сипло сказал, наконец, Джон.
- Отличная наблюдательность, - человек достал из бумажного пакета бутылку с водой и бросил ее Джону.
- Почему ты не пахнешь? – вода была с сильным привкусом железа.
- Ответ очевиден, подумай.
Джон зло сощурился, каким бы очевидным не был нужный ему ответ, он хотел получить его простым способом – задав вопрос.
- Это маскировка, Джон. Чтобы такие как ты не могли меня почувствовать, запомнить, узнать и найти.
- Для чего?
- Я слишком ценен.
Джон брезгливо фыркнул и отвернулся.
- О, поверь, я не преувеличиваю. В конце концов, без моей помощи тебя бы прикончили до того, как этот притон успели бы вычислить идиоты, работающие в полиции.
- Я, наверное, должен сказать спасибо?
- Как хочешь.
- Ладно, спасибо. Ты тоже что-то от меня хочешь, раз вернулся.
- Отличный вывод. Ты ведь тоже имеешь ценность. Полукровки были выведены специально для военных действий. Ты в курсе, что таких, как ты, Джон, больше не осталось? Война закончилась, и вас отправили на утилизацию за ненадобностью.
- Откуда ты знаешь?
- Я говорил о своей ценности? Знаешь, что сейчас дороже всего? Информация. Еще дороже люди, владеющие информацией. Но самые ценные те, кто может информацию добывать.
- Ты из меня информацию собираешься выбивать? Зря в таком случае развязал.
- Как долго они трахали тебя, Джон?
Повисшее молчание было таким же мерзким, как прозвучавший вопрос. Джон смотрел с неприкрытой злобой и отвращением и в глазах человека видел не участие, не насмешку, но как будто понимание.
- Ты ведь больше собака, чем волк. Эти тупицы изображали альфа-самцов, как изобретательно. Они никогда бы не додумались до простейших вещей, хотя, вряд ли они вообще преследовали какую-то цель кроме непосредственно процесса, - человек брезгливо скривился и достал из пакета сэндвич с беконом, его запах уже давно не давал Джону покоя.
- А ты собираешься меня прикармливать?
Человек улыбнулся и бросил Джону сверток.
- Успокойся, мне не нужна информация, все что нужно, я уже знаю. И я не собираюсь добиваться от тебя любви и преданности, если что, это мне тоже не нужно.
- А что тогда? – сэндвичем Джон не побрезговал, собака, волк, в первую очередь он был разумным существом, осознающим крайнюю потребность в пище.
- Охрана. Сторож, умеющий убивать.
- И не задающий лишних вопросов?
- Этого я не говорил.
- Купи себе добермана.
- Я уже сказал, мне не нужна собачья привязанность. Я даю тебе крышу над головой, ты сопровождаешь меня, когда в этом есть необходимость. Договор равноправных сторон, отказываться…
- Хорошо.
- Оу, - удивление в голосе и слабое замешательство на лице человека вызвали в Джоне внутреннее ликование.
- Что, у тебя приготовлена бонусная программа?
- Можно и так сказать.
Теперь усмехнулся Джон, но очень быстро настороженность и подозрительность вернули и укрепили позиции.
- Ты меня накачал.
Человек пожал плечами.
- На случай, если ты не согласился бы сразу.
Джон зарычал, почувствовав, как резко тяжелеет голова, и начинают подгибаться ноги. Он до тошноты не любил это чувство, когда время то ли замедляется, то ли ускоряется. Но Джон был рад, что потерял сознание до соприкосновения с полом.
- Тяжелее, чем я думал… - над самым ухом. Значит, он все еще был в сознании, раз слышал. Его удерживали от падения и крепко прижимали.
Джон снова втянул воздух, в отчаянной попытке почувствовать. Но, нет, даже так близко – совсем никакого запаха.
2
В комнате было темно, настолько темно, что даже через несколько минут упорного вглядывания в темноту, ясности зрения не прибавлялось совершенно. Сначала Джону показалось, что он заперт, если не в гробу под двухметровым слоем земли, то в каком-то герметичном ящике. После того, как он буквально скатился с кровати и на ощупь добрался до двери, количество вопросов только возросло.
- Безопаснее для тебя и окружающих предметов будет, если ты вернешься в постель до восстановления зрения, - это был ответ на большинство вопросов. Джон опасливо замер, крепко сжимая в руках дверную ручку, но хвост выдал его радость теперь уже знакомому голосу.
- Шкаф открывается наружу, как обычно принято открываться шкафам, - добавил голос, и Джон, недовольно скрипнув зубами, оттолкнулся от двери и все так же на ощупь двинулся обратно.
Приближение человека он почувствовал за мгновение до того, как, опять же, уже знакомые руки обхватили его за плечи и посадили на кровать.
- Глухота – это тоже побочный эффект? – рыкнул он, неосознанно пытаясь смотреть собеседнику в глаза.
- Нет, - теперь голос звучал несколько рассеянно, - это последствия сотрясения. И я бы на твоем месте не стал злоупотреблять физической активностью. Перелома нет, но ты, как врач, должен понимать необходимость восстановительного отдыха для своей ноги.
- Врач. Тебя тоже по голове били, да?
- Станешь отрицать?
- Мы не можем иметь профессий.
- Ты избегаешь прямого ответа.
-
-
18.11.2013 в 01:41-
-
18.11.2013 в 02:40-
-
27.09.2014 в 19:40Kamelott, Мне на удивление самой понравилось это читать, но я так и не вспомнила, к чему это все было =(((
-
-
27.09.2014 в 20:08